Зима. Покрытый черным налетом снег укрывают новые снежинки. Февраль никак не сдает позиций, хорошо еще, что год не високосный. Вся надежда на весну, на ее неизменные перемены. Город, маленький город, в котором все друг друга знают, судачат о том, кто женился, кто влюбился. Кстати о любви… Я влюблена. И моя зазноба об этом знает, но не отвечает на порывы моей души. Высокий, красивый, весь такой почти положительный. Именно почти. Потому что находится в поиске своей второй половины и пробует эти половины налево и направо. Буду лучше думать, что только направо. А еще у меня есть муж и ребенок. С ними я дружу.

Томно кладу ногу на ногу. Я в черном платье и в черных колготках, шпилька двенадцать сантиметров, а толку? Риторический вопрос. Снимаю одну туфлю и ставлю перед собой. Изгиб, грация, осанка – все присутствует в ней. Стоит и спрашивает: а в тебе это есть? Издевается. Туфли 38 размера, на подошве странный рисунок, как отпечатки пальцев чьей-то руки. Удивительные витиеватые линии переплетаются с отмерянными мной метрами. Последняя модель, пик сезона. Чего же ему не хватает? Видимо не в туфлях дело. А в чем? Начинаю копаться в себе.

Вот сегодня опять приходил на кофе. Такое случается на его рабочем месте. Сотрудники достали, дел навалилось невпроворот, хочется уюта и тишины, а тут еще начальник чего-нибудь требует. И все срочно, нужно, но скучно. Тогда Он звонит мне и просит политического убежища. Я встречаю его улыбкой и свежезаваренным кофе. Он садится в кресло, ставшее почти домашним, и наслаждается спокойствием. А мне не до спокойствия, внутри все летит и обрывается при встрече с его взглядом. И Он об этом знает.

В прошлую пятницу я праздновала свой день рождения – юбилей, 30 лет. Компания подружек (кто в полете, кто в загуле) в огнях дискотечной музыки, пили водку, делились наболевшим. Но самое главное – фотосессия, чтобы было, что вспомнить в старости. Читали одностишия, шли в отрыв, кружили мужской половине зала головы, ну, по крайней мере, так думали. А Он… Он кружил головы (и не только) женской половине зала. Как же мне хотелось, чтобы эта половина была сосредоточена только во мне! Два медленных танца – это все, что перепало на мою долю. А потом бабочки в моем животе перестали трепетать своими нежными крылышками. Их заменила жгучая ревность и обида. На его коленях ворковала барышня, шепча что-то в его ухо, именно в то, на котором живет мной любимая родинка. Я понимаю, когда вокруг зашкаливают децибелы музыки минимальная близость к уху собеседника – оптимальный вариант, ну, а колени-то его здесь причем? Диванчик то ведь помягче будет…

Конечно, от увиденного я напилась. И далеко не минеральной воды, а самой настоящей водки. Дома в четыре утра меня ждал муж с розами и шампанским, весь такой свой и домашний. Но, Боже, как же хотелось чужого и далекого! Ему-то утром я и позвонила. Хотя по правилам мужской охоты девушке этого делать ни в коем случае нельзя. Но какие там правила. Душа призывает высказаться, и слова никак не хотят оставаться внутри, как ни запихивай. Вот тут Остапа понесло. Меня, то есть. Люблю, не могу, и все такое. А Он, оказывается, не любит и может. У меня, видишь ли, есть муж и ребенок, а у него искания. Что тут еще скажешь? Говорить в открытую силы закончились, но в телефоне есть еще функция SMS. И эта самая функция была отработана мною раз двадцать за день, а когда слова закончились, я отправляла пустое сообщение. Видимо, настало все-таки это опустошение души, излилась вся. Ответа на свои излияния я не дождалась. Все. Это – конец, решила я для себя и выключила разрядившийся телефон.

Начавшиеся рабочие будни были встревожены звонком, ЕГО звонком. Да, его опять одолела скука и Он жаждет пристанища. Я поправляю макияж и прическу, завариваю ему кофе, и жду его прихода, сцепив в замке руки. Уговариваю себя отстраниться, обидеться, надув губки, но улыбка предательски появляется на лице, а сердце своим стуком снова будит уснувших бабочек. Он смотрит на меня, и я понимаю: все, пропала. Мысли путаются, слова теряются, руки холодеют. И все повторяется как ритуал: кофе, разговор, поцелуй и прощание. С тем только различием, что Он знает, что творится в моем влюбленном женском организме.

Одно радует – до субботы еще три рабочих дня.